Авторская позиция — распространившееся в литературоведении понятие, приблизительно соответствующее термину И. Канта “эстетическая идея”. В эстетике Г. Гегеля и его последователей “художественная идея совпадает с тем, что традиционно именуется темой... Это — постигнутая и запечатленная творцом произведения бытийная сущность. Ho чаще и настойчивее об идее в искусстве говорилось (и в XIX, и в XX в.) как о сфере авторской субъективности, как о выраженном в произведении комплексе мыслей и чувств, принадлежащих его создателю” [16, с. 64]. Однако в завершенном произведении нет ничего чисто субъективного, как и ничего чисто объективного. Художественная идея — идея чего-то, мысль о чем-то.
Это высший уровень содержания произведения, как правило, воплощающийся непосредственно в теме, но иногда частично и другими средствами: такими значимыми заглавиями, как “Герой нашего времени” или “Отцы и дети”, прямыми авторскими высказываниями, особенно в поэзии, словами и мыслями наиболее близких автору персонажей — таких, как Андрей Болконский у Л.Н. Толстого или, в меньшей степени, Обломов у И.А. Гончарова. В классицизме для этого существовали герои-резонеры типа Стародума (“Недоросль” Д.И. Фонвизина); чертами резонера наделен Чацкий в “Горе от ума”, при этом Фамусов — своего рода антирезонер. Сатин (“На дне” ML Горького), по сути, лишь играет роль резонера, играет буквально, как бывший участник любительских спектаклей и приятель Актера: пьяная патетика его монолога о правде и лжи сурово корректируется финалом драмы, где Сатин упивается особой “ложью” — иллюзорным миром песни — и отвечает бранным словом на сообщение потрясенного Барона о самоубийстве его приятеля, который “испортил песню”. Философская идея М. Горького относительно правды и лжи предстает далекой от однозначного, прямолинейного истолкования.
Понятие “авторская позиция” логично применять не к законченному произведению, а к процессу его создания. Очевидно, “Мертвые души” не могли быть закончены не только из-за грандиозности и отвлеченной сконструированности замысла, но и вследствие превращения Гоголя из художника в морализирующего проповедника. Тургенев же проявил исключительную художническую честность и человеческое благородство, оценив объективно, даже сочувственно в лице Базарова отнюдь не близкий ему социально-психологический тип.
Многие художники утверждают свою позицию весьма отчетливо и настойчиво. Таковы Грибоедов, Гоголь, Лермонтов (в стихах), Heкрасов, Фет, Салтыков-Щедрин, Лев Толстой, Горький, Маяковский, Твардовский, Солженицын, Распутин. Другие писатели (Гончаров, Чехов, а в XX в. — Ю.В. Трифонов) являются художниками подчеркнуто объективной манеры, их авторская позиция далека от прямолинейности и более или менее завуалированна. Ф.М. Достоевский страстно отстаивал свои убеждения, но постоянно подвергал их жестоким испытаниям в различных идейно-художественных экспериментах, мучительно сомневался в самом дорогом для него. Таковы и его персонажи-”идеологи”. “У Достоевского — стенограммы незавершенного и незавершимого спора”, — писал крупнейший философ и филолог XX в. М.М. Бахтин [12, с. 234].
В советское время далеко не всякий художник мог донести до читателя свою авторскую позицию без потерь. В не опубликованном при жизни М.А. Булгакова “Собачьем сердце” идея вполне соответствует авторской позиции. С “Мастером и Маргаритой” ясности меньше. Великий роман долго перерабатывался, писатель рассчитывал, хоть и безосновательно, на его публикацию, и, возможно, идейная проблема “личность (художник) и власть”, когда Дьявол предпочитается мелким “бесам” как превосходящая их сила, — следствие некоторых отчасти конъюнктурных соображений. И уж конечно “Дни Турбиных” не шли бы на советской сцене, если бы драматург не допустил, особенно в финале, ряда лестных для большевиков высказываний персонажей, которые вовсе авторской позиции не выражали.