В 1956—1957 гг. поэт создает лирический цикл “Последняя любовь”, состоящий из 10 стихотворений. В них развертывается драматическая история взаимоотношений уже немолодых людей, чье чувство прошло нелегкие испытания. По словам А.В. Македонова, “это рассказ о каком-то несчастье, огромной душевной боли, разделившей любящих, временном разрыве; затем, после каких-то, также мучительных колебаний, происходит новое соединение и окончательное примирение...”.
В этих стихах далеко не все так просто и однозначно. Пожалуй, ни о чем здесь не сказано прямо, “открытым текстом”, и драма любви раскрывается прежде всего отраженно, через картины и образы природы, не только изнутри, но нередко и как бы глазами “человека со стороны”.
Глубоко личные любовные переживания неизменно проецируются на жизнь окружающей природы. В теснейшей связи с ней видится поэту то, что происходит в его собственном сердце. И потому уже в первом стихотворении простой “букет чертополоха” несет в себе отсветы Вселенной: “Эти звезды с острыми концами, / Эти брызги северной зари... / Это тоже образ мирозданья...” И одновременно это конкретнейший, пластический и одухотворенный образ уходящего чувства, неизбежного расставания с любимой женщиной: “...Где пучки цветов, кровавоглавы, / Прямо в сердце врезаны мое”; “И простерся шип клинообразный / В грудь мою, и уж в последний раз/ Светит мне печальный и прекрасный / Взор ее неугасимых глаз”.
И в других стихотворениях цикла наряду с прямым непосредственным выражением чувства (“Признание”, “Клялась ты — до фоба...”), оно возникает и отраженно — в пейзажных картинах, живых деталях окружающей природы, в которых поэту видится “целый мир ликованья и горя” и “чуть живое подобье улыбки твоей” (“Морская прогулка”, “Можжевеловый куст”).
Заглавное и, пожалуй, ключевое стихотворение цикла — “Последняя любовь” (“Задрожала машина и стала...”). В нем есть элементы описания и повествовательности. Это своего рода фрагмент новеллы, рассказ-зарисовка о последней встрече-прощании двух влюбленных. Исследователи отмечали сюжетную и образную перекличку этих стихов с одноименным стихотворением Тютчева из “Денисьевского цикла” 1850—1860-х гг. и рассказом Чехова “Дама с собачкой”.
В стихотворении Заболоцкого действие развертывается на фоне осеннего пейзажа, еще пышно цветущей, но уже обреченной на увядание природы, смены времени суток (“Двое вышли в вечерний простор”), времен года (“Красота уходящего лета / Обнимала их сотнями рук”). Эти пространственно-временные образы в их пластически-живописной конкретике, динамике, психологической насыщенности отражают внутреннее состояние двух любящих: в том, как “трепетали созвездья огней” и “мотор трепетал тяжело”, слышен трепет их сердец. В ярких, ослепительных красках “уходящего лета” столь же отраженно передана вспышка их поздней, последней страсти:
Были тут огнеликие канны,
Как стаканы с кровавым вином,
И седых аквилегий султаны,
И ромашки в венце золотом.
В неизбежном предчувствии горя,
В ожиданье осенних минут,
Кратковременной радости море
Окружало любовников тут.
При всей важности внутренних ассоциативных ходов, емкости образных деталей композиция стихотворения обладает строгой завершенностью. В финале вновь появляются возникшие уже в первой строфе машина и “утомленный работой шофер”, глазами которого, собственно, мы и видим эту краткую сцену последнего свидания влюбленных:
А машина во мраке стояла,
И мотор трепетал тяжело,
И шофер улыбался устало.
Опуская в кабине стекло.
Он-то знал, что кончается лето,
Что подходят ненастные дни.
Что давно уж их песенка спета,
То, что, к счастью, не знали они.
В заключительных стихотворениях цикла (“Встреча”, “Старость”) драматическая жизненная коллизия разрешается и на смену мучительным переживаниям приходит чувство просветленности и умиротворения. Неугасим в памяти “животворный свет страданья” и мелькающий редкими зарницами “отдаленный слабый свет” счастья, но, главное, все самое тяжелое позади: “И только души их, как свечи, / Струят последнее тепло”.