Трудная правда о войне («Сотников», «Знак беды»)

Тема Великой Отечественной войны ста­ла на долгие годы одной из главных в лите­ратуре XX века. Причин тому много. Это и непреходящее осознание тех ничем невосполнимых потерь, которые принесла война, это и острота нравственных колли­зий, которые возможны лишь в экстремаль­ной ситуации (а события войны именно та­ковыми и являются!). Кроме того, из совет­ской литературы надолго было изгнано всякое правдивое слово о современности, и тема войны оставалась порой единствен­ным островком подлинности в потоке наду­манной, фальшивой прозы, где все кон­фликты, согласно указаниям «свыше», должны были отражать лишь борьбу хоро­шего с лучшим. Но и правда о войне проби­валась нелегко, что-то мешало сказать ее до конца.

«Война есть противное человеческому естеству состояние», — писал Лев Толстой, и мы, конечно же, согласны с этим утверж­дением, ведь война приносит боль, страх, кровь, слезы. Война является испытанием для человека.

Проблема нравственного выбора героя на войне характерна для всего творчества В. Быкова. Она ставится практически во всех его повестях: «Альпийской балладе», «Обе­лиске», «Сотникове», «Знаке беды» и др. В повести Быкова «Сотников» подчеркнуто внимание к сути подлинного и мнимого ге­роизма, которая является сюжетной колли­зией произведения.

В повести сталкиваются не представители двух разных миров, а люди одной страны. Герои повести — Сотников и Рыбак — в обычных, мирных, условиях, возможно, и не проявили бы свою истинную натуру. Но во время войны Сотников с честью проходит через тяжелые испытания и принимает смерть, не отрекаясь от своих убеждений, а Рыбак перед лицом смерти меняет свои убеждения, предает Родину, спасая свою жизнь, которая после предательства теряет всякую цену. Он фактически становится вра­гом. Он входит в мир, чуждый нам, где лич­ное благополучие ставится выше всего, где страх за свою жизнь заставляет убивать и предавать. Перед лицом смерти человек ос­тается таким, каков он есть на самом деле. Здесь проверяется глубина его убеждений, его гражданская стойкость.

Отправляясь на задание, они по-разному реагируют на предстоящую опасность, и ка­жется, что сильный и сообразительный Ры­бак более подготовлен к подвигу, чем хилый, больной Сотников. Но если Рыбак, который всю жизнь «ухитрялся найти какой-нибудь выход», внутренне готов к предательству, то Сотников до последнего дыхания остает­ся верным долгу человека и гражданина. «Что ж, надо было собрать в себе последние силы, чтобы с достоинством встретить смерть... Иначе зачем тогда жизнь? Слиш­ком нелегко дается она человеку, чтобы без­заботно относится к ее концу».

В повести Быкова каждый персонаж за­нял в ряду жертв свое место. Все, кроме Рыбака, прошли свой путь до конца. Рыбак стал на путь предательства только во имя спасения собственной жизни. Страстное желание Рыбака жить любым путем почув­ствовал следователь-предатель и, почти не раздумывая, в упор ошеломил Рыбака: «Сохраним жизнь. Будешь служить вели­кой Германии». Рыбак еще не согласился идти в полицаи, а его уже избавили от пы­ток. Рыбак не хотел умирать и кое-что вы­болтал следователю. Сотников во время пытки терял сознание, но не сказал ниче­го. Полицаи в повести изображены тупыми и жестокими, следователь — хитрым и та­ким же жестоким.

Сотников примирился со смертью, он хотел бы умереть в бою, хотя понимал, что в его ситуации это невозможно. Единст­венное, что ему оставалось, определиться в отношении к людям, оказавшимся ря­дом. Перед казнью Сотников потребовал следователя и заявил: «Я — партизан, ос­тальные тут ни причем». Следователь при­казал привести Рыбака, и тот согласился поступить в полицию. Рыбак старался убе­дить себя, что он не предатель и был наст­роен на побег.

В последние минуты жизни Сотников нео­жиданно утратил свою уверенность в праве требовать от других того же, чего он требует от себя. Рыбак стал для него не сволочью, а просто старшиной, который как гражданин и человек не добрал чего-то. Сотников не искал сочувствия в толпе, окружавшей мес­то казни. Он не хотел, чтобы о нем плохо ду­мали, и разозлился только на выполнявшего обязанности палача Рыбака. Рыбак извиня­ется: «Прости, брат». — «Иди ты к черту!» — следует ответ.

Что случилось с Рыбаком? Он не одолел судьбы заплутавшегося на войне человека. Он искренне хотел повеситься. Но обстоя­тельства помешали, и остался шанс выжить. Но как выжить? Начальник полиции полагал, что «подобрал еще одного предателя». Вряд ли начальник полиции понимал, что творит­ся в душе этого человека, запутавшегося, но потрясенного примером Сотникова, ко­торый был кристально честным и выполнил долг человека и гражданина до конца. На­чальник видел будущее Рыбака в служении оккупантам. Но писатель оставил ему воз­можность иного пути: продолжение борьбы оврагом, возможное признание в своем па­дении товарищам и в конечном итоге — ис­купление вины.

Произведение проникнуто раздумьями о жизни и смерти, о человеческом долге и гуманизме, которые несовместимы с лю­бым проявлением эгоизма. Углубленный психологический анализ каждого поступка и жеста героев, мимолетной мысли или реплики — одна из самых сильных сторон повести «Сотников».

Папа Римский вручил писателю В. Быкову за повесть «Сотников» специальный приз католической церкви. Этот факт говорит о том, какое общечеловеческое, нравствен­ное начало усматривается в этом произве­дении. Огромная нравственная сила Сотникова состоит в том, что он сумел принять страдания за свой народ, сохранить веру, не поддаться той низменной мысли, перед которой не устоял Рыбак.

1941 году, году военных испытаний, пред­шествовал страшный 1929 год «великого перелома», когда за ликвидацией «кулаче­ства как класса» не заметили, как было уничтожено все лучшее в крестьянстве. По­том пришел и 1937 год. Одной из первых попыток сказать правду о войне была по­весть Василя Быкова «Знак беды». Повесть эта стала этапной в творчестве белорус­ского писателя. Ей предшествовали став­шие уже классикой «Обелиск», тот же «Сот­ников», «Дожить до рассвета» и др. После «Знака беды» творчество писателя обрета­ет новое дыхание, углубляется в историзм. Это касается прежде всего таких произве­дений, как «В тумане», «Облава».

В центре повести «Знак беды» — человек на войне. Не всегда человек идет на войну, она сама порой приходит в его дом, как это случилось с двумя белорусскими стариками, крестьянами Степанидой и Петраком Богатько. Хутор, на котором они живут, оккупиро­ван. В усадьбу являются полицаи, а за ними немцы. В. Быков не показывает их намерен­но зверствующими. Просто они приходят в чужой дом и располагаются там, как хозяе­ва, следуя идее своего фюрера, что всякий, кто не ариец, — не человек, в его доме можно учинить полный разор, а самих обитателей дома воспринимать как рабочую скотину. И поэтому для них был неожиданным отказ Степаниды беспрекословно подчиниться. Не позволить себя унижать — вот исток сопротивления этой немолодой женщины в драматической ситуации. Степанида — силь­ный характер. Человеческое достоинство — вот главное, что движет ее поступками. «За свою трудную жизнь она все-таки познала правду и по крохам обрела свое человечес­кое достоинство. А тот, кто однажды почув­ствовал себя человеком, никогда уже не станет скотом», — так пишет В. Быков о своей героине. При этом писатель не про­сто рисует нам этот характер, — он размы­шляет о его истоках.

Необходимо задуматься о смысле назва­ния повести — «Знак беды». Это цитата из стихотворения А. Твардовского, написан­ного в 1945 году: «Перед войной, как будто в знак беды...» То, что творилось еще до войны в деревне, стало тем «знаком беды», о котором пишет В. Быков. Степанида Богатько, которая «шесть лет, не жалея себя, надрывалась в батрачках», поверила в но­вую жизнь, одной из первых записалась в колхоз — недаром называли ее сельской активисткой. Но вскоре она поняла, что нет той правды, которую она искала и ждала, в этой новой жизни. Когда стали требовать новых раскулачиваний, чтобы отвести по­дозрения в потворстве классовому врагу, именно она, Степанида, бросает гневные слова незнакомому мужчине в черной ко­жанке: «А справедливость не нужна? Вы, умные люди, разве не видите, что делает­ся?» Не раз еще пытается вмешаться Степанида в ход дела, заступиться за арес­тованного по ложному доносу Левона, от­править Петрока в Минск с прошением к самому председателю ЦИК. И всякий раз ее сопротивление неправде натыкается на глухую стену.

Не в силах изменить ситуацию в одиноч­ку, Степанида находит возможность сохра­нить себя, свое внутреннее чувство спра­ведливости, отойти от того, что творится вокруг: «Делайте что хотите. Но без меня». Источник характера Степаниды не в том, что она была колхозницей-активисткой в предвоенные годы, а в том, что сумела не поддаться всеобщему упоению обманом, словами о новой жизни, страху* сумела прислушаться к себе, пойти за своим врож­денным чувством правды и сохранить в се­бе человеческое начало. И в годы войны все это определило ее поведение.

В финале повести Степанида погибает, но погибает, не смирившись с судьбой, со­противляется ей до последнего. Один из критиков заметил иронически, что «был ве­лик урон, нанесенный Степанидой армии врага». Да, видимый материальный урон не велик. Но бесконечно важно другое: Степанида своей гибелью доказывает, что она — человек, а не рабочая скотина, которую можно покорить, унизить, заставить подчи­ниться. В сопротивлении насилию проявля­ется та сила характера героини, которая опровергает даже смерть, показывает чи­тателю, как много может человек, даже ес­ли он один, даже если он в безвыходной си­туации.

Рядом со Степанидой Петрок — прямая противоположность ей, он во всяком случае совсем иной, не активный, а скорее робкий и мирный, готовый пойти на компромисс. Бесконечное терпение Петрока основано на глубоком убеждении, что можно с людь­ми договориться по-доброму. И лишь в кон­це повести этот мирный человек, исчерпав весь запас своего терпения, решается на протест, открытый отпор. Насилие и побу­дило его к непокорности. Такие глубины ду­ши раскрывает необычная, экстремальная ситуация в этом человеке.

Народная трагедия, показанная в повес­тях В. Быкова «Знак беды» и «Сотников», выявляет истоки подлинных человеческих характеров. Писатель продолжает творить по сей день, по крупице добывая из сокро­вищницы своей памяти правду, которую нельзя не сказать.