Для темы поэта и поэзии характерны 2 грани:
а) Продолжение традиций гражданской декабристской поэзии (Рылеев, Пушкин).
В стихотворении «Поэт» (1838) акцент перенесен на анализ внутреннего сознания поэта. Стихотворение состоит из двух частей, в первой дано описание кинжала. Поэт в этом стихотворении как бы раздвоился: в нем живет и вчерашнее сознание высокой поэтической миссии пророка и сегодняшнее сознание тщетности поэтических усилий. Поэт сохраняет верность прежним идеалам и одновременно переживает гибель идеалов, которые постоянно осмеиваются толпой.
Твой стих, как божий дух, носился над толпой
И, отзыв мыслей благородных,
Звучал, как колокол на башне вечевой
Во дни торжеств и бед народных.
Ho скучен нам простой и гордый твой язык,
Нас тешат блестки и обманы;
Как ветхая краса, наш ветхий мир привык
Морщины прятать под румяны...
Проснешься ль ты опять, осмеянный пророк!
Иль никогда, на голос мщенья,
Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,
Покрытый ржавчиной презренья?..
Презрение к пророческому дару нуждается во мщении со стороны пророка, месть направлена и против века, и против скепсиса и сомнений самого поэта.
б) Осмысление судьбы поэта в современном обществе.
Стихотворение «Смерть поэта». Стихотворение открывается эпиграфом («Отмщенье, государь, отмщенье!»). Это отклик ка гибель Пушкина. Пушкин мыслится Лермонтовым как поэт-романтик. Смысл этого — высказать мысль о трагической судьбе поэта в современном обществе. Лермонтов гневно обличает вельмож, окружавших царский трон, бросает вызов знати:
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — все молчи!
В лирическом отступлении поэт высказывает сожаление о судьбе Пушкина, размышляет о месте Пушкина-поэта в свете «завистливом и душном»:
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?
С горечью Лермонтов пишет о последних мгновениях жизни Пушкина. Пушкин «умер с напрасной жаждой мщенья», но тем не менее «есть грозный судия: он ждет; он недоступен звону злата, и мысли и дела он знает наперед». Последние шестнадцать строк стихотворения имеют социально-политическое звучание. Голос поэта обличает пороки света, заканчивается стихотворение мнением Лермонтова о значении Пушкина — он один стоил тысяч.
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
Ta же тема отражена в стихотворении «1 января 1840 г.» Поэт погружается в стихию маскарада, шум толпы:
При диком шепоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей,
Приличьем стянутые маски.
Ho внутренний мир поэта сохраняет самоценность. Его идеал внешне невыразительный и бедный — запустенье, покой и тишина («Зеленой сетью трав подернут спящий пруд»), но внутренне очень емкий — лазурный огонь глаз, розовая улыбка, сияние молодого дня.
Стихотворение «Пророк» (1841) продолжает тему великого предназначения поэта и, как следствие, конфликт с окружающим его миром.
Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!
(Сравни с «Пророком» Пушкина: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей!»).
В стихотворении «Нет, я не Байрон, я другой» (1832) поэт размышляет о своем месте среди людей и предсказывает свой творческий и жизненный путь:
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Ho только с русскою душой.
Я раньше начал, кончу ране,
Мой ум немного совершит,
В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит.
Кто может, океан угрюмый,
Твои изведать тайны? Кто
Толпе мои расскажет думы?
Я — или бог — или никто!