Решая авторские задачи сатирического изображения современной ему действительности, Щедрин использовал различные виды иносказаний. Щедрин называл эзоповской (“езоповской”) свою творческую манеру, по его словам “обнаруживавшую замечательную изворотливость в изображении оговорок, недомолвок, иносказаний и прочих обманных средств”. Называя такую манеру “рабскою”, писатель замечал, что она “не безвыгодна, потому что благодаря ее обязанности писатель отыскивает такие политические черты и краски, в которых при прямом изложении предмета не было бы надобности, но которые все-таки не без пользы врезываются в памяти читателя”.
Одной из основных черт этой манеры является использование аллегории. Исследователи единодушно подчеркивали, что, работая над сказками, Щедрин не только опирался на литературно-басенную и фольклорно-сказочную традицию (лев, медведь, осел и т.п.), но и создавал собственные аллегорические образы (карась, пескарь, вобла и т.д.). При этом аллегорическое уподобление у Щедрина практически всегда имеет в своей основе социальную антитезу, предполагающую противопоставление власти и ее жертвы (медведи — “лесные мужики”, щука — карась и т.п.). Иногда Щедрин может обнаружить скрытое в аллегории значение с помощью метафоры (“лесная челядь” в “Медведе на воеводстве”) или сравнения (в этой же сказке чижик сравнивается с крохотным гимназистиком).
С данным приемом связано уже упоминавшееся изменение манеры повествования, пересечение временных планов (например, реального и фантастического). Такая особенность характерна, например, для сказки “Премудрый пискарь”, герой которой видит сон о том, что он получает выигрышный билет и вследствие этого двести тысяч рублей.
Одним из основных художественных приемов Щедрина является ирония, о которой мы уже говорили. Можно обнаружить несколько видов иронических высказываний в щедринских сказках:
• ироническое утверждение
“Однако и об мужике не забыли; выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!” (“Повесть о том, как...”);
“Осел в ту пору у него <у Льва. — Е.З.> в советах за мудреца слыл” (“Медведь на воеводстве”).
• ироническая характеристика
“Генералы были хоть и настоящие, но голодные, а потому очень скоро приехали” (“Дикий помещик”).
• ироническая похвала
“Был он пискарь просвещенный, умеренно-либеральный, и очень твердо понимал, что жизнь прожить — не то, что мутовку облизать” (“Премудрый пискарь”);
“...со временем поноску носить будет” (“Медведь на воеводстве”).
• ироническое сравнение
в сказке “Дикий помещик” Щедрин называет помещика глупым, а мышонка — умным.
• ироническое осуждение
“Мужичина самым нахальным образом уклонялся от работы” (“Повестьо том, как...”);
мнимое недовольство повествователя лесной вольницей (“Медведь на воеводстве”).
Наряду с иронией Щедрин широко использует гиперболу. Продолжая традиции Гоголя, он стремится с ее помощью заострить какой-либо недостаток, высветить порок, а затем, сделав его максимально заметным, довести до абсурда, чтобы его ниспровергнуть. Например, в “Повести о том, как...” генералы настолько социально беспомощны, что не знают реальной жизни. Они убеждены, что “булки в том самом виде родятся, в каком их к кофею подают”, и очень удивлены тем, что куропатку, прежде чем съесть, нужно “изловить, убить, ощипать, изжарить”. Щедрин явно преувеличивает покорность мужика в “Повести о том, как...”, но делает это лишь для того, чтобы показать страшные ее последствия.
Широко использует Щедрин и гротеск, примеры которого мы уже приводили, анализируя сказки “Повесть о том, как...” и “Дикий помещик”. Можно добавить, что гротеск помогает Щедрину и в изображении мужиков в “Диком помещике” (“рой мужиков... осыпал всю базарную площадь”, “Эту благодать обрали... и послали в уезд”).
Однако художественная манера Щедрина включает в себя не только различные виды иносказания, но и речевые алогизмы, которые помогают выявить ненормальность изображаемой жизни: “Видят мужики: хоть и глупый у них помещик, а разум ему дан большой” (“Дикий помещик”).
Художественное своеобразие щедринских сказок определяется и наличием в них элементов сказочной поэтики. К ним принято относить:
1) зачины (“В некотором царстве, в некотором государстве жил-был помещик”, “Жили да были два генерала” и т.д.);
2) присказки (“по щучьему веленью”, “сказано — сделано” и т.п.);
3) троекратное повторение мотива, эпизода и т.п. (три Топтыгиных, три визита гостей к Дикому помещику и т.д.). Кроме того, следует обратить внимание на характерное для народнопоэтических произведений построение строки с переносом прилагательного или глагола на конец.
Но сказочный мир Щедрина, по словам В. Прозорова, “не растворяется в народно-поэтической стихии”. Сказки соединяют в себе разные речевые планы: в “Повести о том, как...” сочетаются нейтральная лексика, просторечия, сказочные обороты и канцеляризмы, что обусловлено социальной принадлежностью персонажей. В “Медведе на воеводстве” соединяются просторечия, жаргонизмы, нейтральная лексика, а также пародируется стиль государственных официальных документов.
Все многообразие средств художественной изобразительности помогает Щедрину сделать сказку средством наиболее обобщенного и в то же время точного воссоздания современного писателю общества. Писателю удалось создать жанровую форму, отличавшуюся художественным совершенством, имеющую точный политический адрес и в то же время наполненную глубоким общечеловеческим содержанием.