Так европейская культура постепенно готовилась перейти от культа разума к культу сердца, от веры в безусловную природу добра к мысли о необходимости постоянного воспитания и самовоспитания человека и человечества, к убеждению в том, что путь к общественному совершенству лежит через самосовершенствование личности. И пускай катастрофические обстоятельства (вроде Лиссабонского землетрясения) могут разрушить наши планы в любую минуту — человек остается человеком, несмотря ни на что. И чем более хрупкой оказывается его жизнь, тем острее и ярче он переживает ее впечатления.
Ранние просветители вернули европейскому читателю интерес к жанру романа. Ведь этот жанр позволял показать современную жизнь в ее изменчивости и одновременно создать идеальный образ разумной жизни. Причем у просветителей 1740—1760-х годов необычайной популярностью пользовался жанр романа в письмах. И это понятно. Одно дело, когда о событиях повествует посторонний рассказчик, который обращает внимание прежде всего на поступки персонажей, на их слова, но не может заглянуть им в душу. И совсем другое, когда мы узнаем об этих событиях от самого героя, изнутри его самоощущения. В первом случае наш читательский интерес сосредоточен на том, как характер героя раскрывается в сюжетных обстоятельствах. Во втором — на том, как герой реагирует на эти обстоятельства, как они «раскрываются» в нем.
Именно к жанру романа в письмах относится одно из самых популярных произведений европейской литературы 1740-х годов «Памела, или Вознагражденная добродетель» английского писателя Сэмюэла Ричардсона. Он одним из первых сосредоточил внимание на героине незнатной, не имеющей блестящего образования, не прошедшей «школу чувств», какую проходили великосветские женщины. Памела Ричардсона — простая служанка. До сих пор подобные персонажи появлялись в романах и пьесах лишь для того, чтобы своей простонародной сметливостью оттенить бестолковое чванство господ. У Ричардсона служанка наделена сложными, развитыми чувствами, она настоящая романная героиня. И в этом тоже огромное открытие литературы позднего европейского Просвещения: сердце человека больше и по-своему умнее, чем его разум, оно не зависит от сословной принадлежности. Торжество разума может привести — и часто приводит — к черствости, холодности, расчетливости. (Недаром почти во всех знаменитых романах второй половины XVIII века отрицательные персонажи — люди чересчур рассудительные, чрезмерно охладившие свое сердце.) А доверие к сердцу, к порывам души само по себе сулит лишь благо. Если только злобный и бессердечный мир не ополчится против тонко чувствующего «душевного» человека и не погубит его, как губит он главного героя еще одного романа в письмах, перемежаемых фрагментами из дневника и повествованием рассказчика. Речь идет о «Страданиях молодого Вертера» (1774) великого немецкого писателя Иоганна Вольфганга Гёте. Причем Вертер кончает с собой, то есть с точки зрения церкви и с позиций нормативной морали совершает непростительный грех. И тем не менее автор все равно на стороне своего страдающего и тонко чувствующего героя...
Ho самым значимым произведением второй половины
XVIII столетия, поворотным для судеб европейской литературы и культуры в целом, стал роман гражданина города-государства Женевы Жан-Жака Руссо «Юлия, или Новая Элоиза» (1761). Роман посвящен истории любви «благородной девицы» Жюли (Юлии) д’Энтаж к ее скромному учителю Сен-Пре, который в конце концов становится платоническим другом Жюли, выданной замуж за другого. В этом романе Руссо воплотил в художественных образах свои давние политические идеи, сформулированные в целом ряде трактатов: «Рассуждение о начале и основаниях неравенства...» (1755), «Об общественном договоре» (1762). Он был убежден, что зло современного мира таится в социальном неравенстве, которое пришло на смену изначальному, естественному праву, некогда царившему в человеческом обществе. Частная собственность развратила людей, лишила их первобытного равенства, заповеданного природой и Богом; если избавиться от частной собственности сразу невозможно, то следует хотя бы начать с исправления нравов, испорченных ею. И герои «Юлии, или Новой Элоизы» шаг за шагом освобождаются от сословных и прочих предрассудков, открывают в себе естественную, природную чувствительность. Причем не только в любви, но и в дружбе; вообще, тема дружбы между мужчиной и женщиной была введена в литературу именно Руссо.
Постепенно эти художественные открытия и нравственно-философские построения сложились в целостную художественную систему. Она-то и получила уже известное вам название сентиментализм, от французского слова sentiment — чувство, чувствительность.