1. Прием контраста.
2. Злая шутка.
3. Смена мировоззрения.
Всем правит случай. Знать бы еще, кто правит случаем.
С. Е. Лец
В теме сочинения представлен весьма интересный вопрос — роль случая в жизни человека. А ведь действительно в жизни господин Случай играет немаловажную роль. И он может не только раскрыть глаза на какое-нибудь событие, но и круто изменить жизнь одного или даже нескольких людей. Так какова же цена случая? Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим одно из произведений Л. Н. Толстого — рассказ «После бала».
Само название произведения уже намекает на то, что случай в жизни героев играет немаловажное, если не исключительное значение. Заглавие словно подсказывает: что-то исключительное произошло после бала, что могло сказаться на жизни главных, а, возможно, и второстепенных действующих лиц произведения.
Повествование как раз и начинается с того, что всеми уважаемый Иван Васильевич рассказывает об одном эпизоде из своей биографии, который резко изменил не только его жизнь, но и взгляд на мир. «Вот вы говорите, что человек не может сам по себе понять, что хорошо, что дурно, что все дело в среде, что среда заедает, — вдруг заговорил Иван Васильевич. — А я думаю, что все дело в случае».
Для описания такого кардинального изменения взглядов на жизнь писатель использует контрастные краски, позволяющие воссоздать оттенки блестящего бала и кровавого наказания. В этой картине также появляются не только жесткость и лицемерие, но и особенная цветовая палитра. Так, например, вторая часть рассказа становится багровой. Она словно кровавой стеной пролегает между двумя днями и ставит непреодолимый барьер между двумя молодыми людьми.
Но не только внешние обстоятельства, но и внутренние качества людей меняются за такой небольшой промежуток времени. Они особенно явно отражаются на внешности полковника. Перед нами предстают два словно разных человека до и после бала.
Иван Васильевич замечает на балу, что у полковника статная фигура и красивое лицо. Однако спустя несколько часов он предстает в другом свете. И большое внимание уделено лицу военного, которое выражает какую-то ненависть к преступнику. Теперь у полковника оттопырена губа и надуты щеки. От красивого, «бального», лица военного не осталось ни следа. Его тоже изменил случай: наказание татарина за побег. В результате возникает новый повод для размышления: если бы это был не татарин или у полковника, появилась бы другая причина для наказания. Каковым было бы тогда описание военного?
Контрастность двух дней сохраняется и в цветовой гамме. На балу представлены чистые воздушные цвета такие, как белый и розовый. В этот вечер он «видел только высокую стройную фигуру в белом платье с розовым поясом, ее сияющее, зарумянившееся с ямочками лицо и ласковые, милые глаза». После бала это один, но весьма говорящий цвет — пестро красный: «...я мельком увидал между рядов спину наказываемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, чтобы это было тело человека». Чтобы создать наиболее полную картину двух совершенно разных миров, рассказчик вводит в свое повествование не только цветовые, но и звуковые оттенки. Это позволяет увидеть различие двух дней на уровне восприятия тонких переходов мелодии. На балу Иван Васильевич был опьянен любовью и постоянно «танцевал и кадрили, и вальсы, и польки», и мазурки. Все это создает меланхоличную и поэтичную картину вечера.
Во время же наказания звучит совершенно другая музыка: это гром барабанов, свист флейты. Они не успокаивают, а словно еще больше надрывают душу и оставляют в ней нотки смятения.
В первое время в душе героя все еще слышны отголоски мазурки, но скоро они все же вытесняются более тяжелой мелодией: «...услыхал доносившиеся оттуда звуки флейты и барабана. В душе у меня все время пело и изредка слышался мотив мазурки. Но это была какая-то другая, жесткая, нехорошая музыка».
После увиденного в душе героя все еще сохраняется противоположные настроения. В ней возникают разные тональности: то жесткий голос полковника, то жалобная просьба татарина, то барабанная дробь, то свист флейты: «Всю дорогу в ушах у меня то била барабанная дробь и свистела флейта, то слышались слова: "Братцы, помилосердуйте", то я слышал самоуверенный, гневный голос полковника».
Однако случай сыграл злую шутку и с самой девушкой. Варенька понесла «наказание» за поступки своего отца. Нельзя, конечно, говорить о том, что она не знала своего отца и не могла представить, на что он способен. Но главный герой эти два настолько разных образа соединил в одной картине, благодаря которой молодым людям пришлось расстаться. Так и любовь его словно куда-то улетучивается: «Когда она, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал полковника на площади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я стал реже видаться с ней».
Но увиденное оказало влияние не только на отношение Ивана Васильевича с Варенькой. Оно жестоко сказалось и на мировоззрении самого рассказчика. Он пытался понять и осмыслить, что же ему пришлось увидеть утром. Сначала Иван Васильевич даже предполагал, что те, кто наказывают, обладают какими-то сведениями, которые ему неизвестны. Но и это не смогло успокоить его и наладить душевное равновесие. «Но сколько ни старался — и потом не мог узнать этого. А не узнав, не мог поступить в военную службу, как хотел прежде, и не только не служил в военной, но нигде не служил и никуда, как видите, не годился». И такое незнание и сомнение повлияло на то, что Иван Васильевич не смог поступить на военную службу, ведь она для него воплотилась в облике жестокого полковника — не того подтянутого человека, который танцевал на балу, а в образе того, кто в замшевой перчатке бил по лицу солдата, слабо ударившего татарина.
Однако в самом рассказе есть один небольшой эпизод, который доказывает, что полковник очень любит свою дочь, то есть он никогда не причинил бы ей никакого вреда. Военный отказывает себе в многом, даже выходит в свет в немодных опойковых сапогах только для того, чтобы Варенька могла себе ни в чем не отказывать. Полковник прекрасно танцует, но в паре изящество танца зависит от обоих партнеров. Так что он снова делает все, чтобы в хорошем свете представить свою дочь.
Но в жизнь снова вмешивается случай. Иван Васильевич и полковник встречаются взглядами во время наказания, последний отворачивается, словно ничего не заметил. Он далек от того нравственного образа, который формировал в своих поздних произведениях Л. Н. Толстой. Но хочется верить, что и для самого полковника эта встреча, а значит, и сам случай сыграл не менее важную роль. Раз он отвернулся, то может быть он чувствует, что не совсем прав и ведет себя неподобающе в этот момент: ударил по лицу солдата, который «мажет». А может он просто вспоминает то, что было накануне вечером на балу у губернского предводителя и понимает, насколько контрастная картина разыгрывается перед глазами Ивана Васильевича.
Именно этот контраст и сыграл самую большую роль в жизни главного героя. Если бы в душе его не сохранилось этих сцен, то может он со временем смог бы успокоиться и снова встретится с Варенькой. Но в душе его постоянно происходила борьба двух разных, но очень впечатляющих картин. А так как последняя была более яркой, говорящей и жестокой, то она оставила гораздо больше впечатления в душе Ивана Васильевича. Поэтому он не смог пересилить себя, чтобы не вспоминать об этом.
Писатель выбирает наиболее действенный прием — прием контраста. Мы не знаем, каково его отношению к увиденному и к понятию «случай» в этой жизни. Но использование данного приема позволяет понять, что писатель в какой-то степени солидарен с главным героем. И таким способом он обличает и не принимает ни для своего персонажа, ни тем более для себя поступок полковника. На такое восприятие мира накладывает отпечаток и на поздние воззрения писателя, который начинает задумываться над духовным совершенствованием личности. Он показывает нам, что полковник очень далек от всего этого. Иван Васильевич, наоборот, наверное, впервые сталкивается с этим и понимает, что в любом поступке должна быть духовная и нравственная основа. Возможно, тогда случай не будет оказывать своего губительного действия на человека.