Пропавшая грамота
Быль, рассказанная дьячком о своём деде.
Дед был из простых казаков. Однажды задумалось вельможному гетьма послать царице грамоту. Полковой писарь позвал деда и сказал, что поедет о с той грамотой к царице. Дед зашил грамоту в шапку и поехал. На второй день он уже был в Конотопе, где в то время шла ярмарка, и решил посмотрет вспомнив, что у него нет ни огнива, ни табаку. Встретив там гуляку запорожца, слово за слово, познакомились, и дед совсем уж позабыл про сво путь. Выпили они с запорожцами и решили идти вместе. Стали он замечат что сильно раззадорился гуляка-запорожец, а тот возьми и скажи:
- Перед вами нечего таиться. Знаете ли, что душа моя уже давно продан нечистому.
- Экая невидальщина! Кто на веку своём не знался с нечистым?
- Эх, хлопцы! гулял бы, да в ночь эту срок молодцу! Эй, братцы! - сказ он, хлопнув по рукам их, - эй, не выдайте! не поспите одной ночи, век не забуду вашей дружбы!
Решили они помочь человеку, не пустить чёрта понюхать собачьей мордой христианской души. Ехали бы дальше, но поле обволокло тёмной ночь, только огонёк какой-то мерцал вдали. Поехали на огонёк и попали в шинок. Двор у шинка был уставлен чумацкими возами, пришлось спать идти в сарай. Дед не успел повернуться, как все уже заснули мертвецким сном. Нечего делать, пришлось самому караулить.
И почудилось деду, что вскорости за соседними возами что-то серое с рогами смотрит. Дед таращил глаза, сколько мог, а потом всё-таки уснул. Проснулся, возов стало меньше, друзья ещё спят, а запорожца нет. Одна только свитка лежит на том месте, где запорожец спал. Пошёл дед посмотреть коней, нет коней его и запорожского. Решил дед, что пойдёт пешком, раз чёрт забрал и коней и знакомого. Хватился шапку, а шапки тоже нет. Вспомнил он, что поменялись они с запорожцем шапками на время. Утащил чёрт гетьманскую грамоту.
Все жалели деда, дивились, а помочь ничем не могли. Только шинкарь отвёл его в сторону и сказал, что научит как найти грамоту, потому что видно сразу, что дед - казак.
Нужно было деду пойти через лес до речки и ни в коем случае не оглядываться, что бы ни происходило позади него. У речки дед увидит кого нужно, только карманы надо деньгами заполнить, так как и дьявол и люди деньги любят.
Дед был не трус, пошёл он в лес, дошёл до речки, увидел очень узкий мостик и проскочил его в один миг. За мостиком на берегу сидела компания у костра, которую сразу дед определил как "нечистое племя".
Они не разговаривали с дедом до тех пор, пока он не бросил им в круг деньги, к которым сразу потянулись лапы, и навострились у рож уши.
Теперь дед рассмотрел, что это ведьмы и отплясывали теперь они "какого-то чертовского тропака". Они начали лезть целоваться к деду, потом потащили его за свой длинный стол. Стол был у чертей богатый и дед решил пообедать, только каждый раз, отправляя вилку в рот, он попадал не в свой, а чужой. Рассвирепел дед и вскочил:
- Что вы, Иродово племя, задумали смеяться, что ли, надо мной? Если не отдадите сей же час моей казацкой шапки, то будь я католик, когда не переворочу свиных рыл ваших на затылок!
Все захохотали, а одна ведьма сказала, что вернут ему шапку, если сыграет дед с ними в дурака три раза и, если хоть раз выиграет, то шапка будет его. Деду пришлось согласиться, хоть и позор для казака сесть и играть в карты с бабами, хоть и ведьмы они.
Два раза он проиграл, ведьмы, как им и положено, ведьмовали, карты на глазах изменяли масть. Только в третий раз дед догадался и перекрестил втихую под столом свои карты. Тут ведьмы и проиграли ему, гром пошёл по пеклу, а ведьмы стали корчиться, шапка упала деду прямо в лицо. Но дед ещё и коня отобрал у чертей.
Конь чертей летал так, что не слушался ни поводьев, ни крику деда. Перед ним мелькали знакомые места, а как очнулся - он лежал на крыше своей хаты.
Разбудил дед жену, сказал чтобы освятила хату, отдохнул, достал коня и уже нигде не останавливаясь ни днём, ни ночью доскакал до царицы.
Наградила его царица так, что о чертях он и вспоминать забыл, да и рассказывать никому потом не хотел.
А из-за того, что жена не освятила, как он сказал, хату, бесовское наказание осталось. Каждый год, в ту самую ночь, бабе делалось диво: ноги сами танцевали по хате чтобы она не делала.