Lit-Helper.Com В нашей библиотеке 23 521 материалов.
Сочинения Биографии Анализ Характеристики Краткие содержания Пересказы
В романе «Евгений Онегин» насчитывается множество авторских отступлений. Именно благодаря им действие романа выходит за рамки частной жизни героя и расширяется до масштабов общероссийских. В. Г. Белинский назвал «Евгения Онегина» «энциклопедией русской жизни», поскольку авторские отступления раскрывают противоречия, тенденции и закономерности эпохи, на первый взгляд, не имеющие прямого отношения к сюжетной канве романа, но ярко демонстрирующие отношение к ним Пушкина. Однако, образ автора не исчерпывается только лирическими отступлениями (авторские комментарии и замечания рассеяны по всему тексту романа). По ходу романа автор, как и его герои, претерпевает эволюцию. Так, исследователи, изучая стиль поэта, отмечают разницу между главами, написанными до и после 1825 г. Автор не ассоциирует себя с Онегиным, подчеркивая различия в их отношении к жизни, природе, театру, вину, женщинам и т. д. Пушкин идет в своем развитии дальше, чем Ленский, становясь поэтом действительности и подчеркивая, что поэтическое и восторженное отношение к жизни — разные вещи. Сам поэт полагал, что он ближе всех Татьяне. В последних главах Пушкин — человек последекабрьской эпохи, он сформировался как поэт и личность. Таким образом, в романе Пушкин выступает как бы в двух ипостасях — автора и рассказчика, причем очевидно, что образ первого значительно шире, чем образ второго.

Принято выделять следующие группы авторских отступлений в романе:

1) Отступления автобиографического характера:

В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал,
В те дни, в таинственных долинах,
Весной, при криках лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться муза стала мне.
Моя студенческая келья
Вдруг озарилась: муза в ней
Открыла пир младых затей,
Воспела детские веселья,
И славу нашей старины,
И сердца трепетные сны.
И свет ее с улыбкой встретил;
Успех нас первый окрылил;
Старик Державин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил.
(Гл. XVIII, строфы I-II)

2) Отступления философского характера (о течении жизни, о природе, о преемственности поколений, о собственном бессмертии):

Увы! На жизненных браздах
Мгновенной жатвой поколенья,
По тайной воле провиденья,
Восходят, зреют и падут;
Другие им вослед идут...
Так наше ветреное племя
Растет, волнуется, кипит
И к гробу прадедов теснит.
Придет, придет и наше время,
И наши внуки в добрый час
Из мира вытеснят и нас!
(Гл. II, строфа XXXVIII)

Как грустно мне твое явленье,
Весна, весна, пора любви!
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови!
С каким тяжелым умиленьем
Я наслаждаюсь дуновеньем
В лицо мне веющей весны
На лоне сельской тишины!
Или мне чуждо наслажденье,
И все, что радует, живит,
Все, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье
На душу мертвую давно
И все ей кажется темно?

Или, не радуясь возврату
Погибших осенью листов,
Мы помним горькую утрату,
Внимая новый шум лесов;
Или с природой оживленной
Сближаем думою смущенно
Мы увяданье наших лет,
Которым возрожденья нет?
Быть может, в мысли нам приходит
Средь поэтического сна
Иная, старая весна
И в трепет сердце нам приводит
Мечтой о дальней стороне,
О чудной ночи, о луне...
(Гл. VII, строфы II-III)

Следует отметить, что далеко не все описания природы являются философскими авторскими отступлениями.

3) Авторские отступления о русском языке:

Я знаю: дам хотят заставить
Читать по-русски. Право, страх!
Могу ли их себе представить
С «Благонамеренным» в руках!
Я шлюсь на вас, мои поэты;
He правда ль, милые предметы,
Которым, за свои грехи,
Писали втайне вы стихи,
Которым сердце посвящали,
He все ли, русским языком
Владея слабо и с трудом,
Его так мило искажали,
И в их устах язык чужой
He обратился ли в родной?
He дай мне Бог сойтись на бале
Иль при разъезде на крыльце
С семинаристом в желтой шале
Иль с академиком в чепце!
Как уст румяных без улыбки
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
(Гл. III, строфы XXVII-XXVIII)

4) Авторские отступления о литературе и культуре пушкинского времени, о литературных героях, о поэтических жанрах:

Волшебный край! там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И предприимчивый Княжнин;
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил;
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый;
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рой,
Там и Дидло венчался славой,
Там, там, под сению кулис
Младые дни мои неслись.
(Гл. I, строфа XVIII)

Свой слог на важный лад настроя,
Бывало, пламенный творец
Являл нам своего героя
Как совершенства образец.
Он одарял предмет любимый,
Всегда неправедно гонимый,
Душой чувствительной, умом
И привлекательным лицом.
Питая жар чистейшей страсти,
Всегда восторженный герой
Готов был жертвовать собой,
И при конце последней части
Всегда наказан был порок,
Добру достойный был венок.
А нынче все умы в тумане,
Мораль на нас наводит сон,
Порок любезен и в романе,
И там уж торжествует он.
Британской музы небылицы
Тревожат сон отроковицы,
И стал теперь ее кумир
Или задумчивый Вампир,
Или Мельмот, бродяга мрачный,
Иль Вечный жид, или Корсар,
Или таинственный Сбогар.
Лорд Байрон прихотью удачной
Обрек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.

...Унижусь до смиренной прозы;
Тогда роман на старый лад
Займет веселый мой закат.
He муки страшные злодейства
Я грозно в нем изображу,
Ho просто вам перескажу
Преданья русского семейства,
Любви пленительные сны
Да нравы нашей старины.
(Гл. III, строфы XI-XIII)

5) Авторские отступления о любви и дружбе (часто носят ироничный характер):

Ho дружбы нет и той меж нами.
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами — себя.
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно,
Нам чувство дико и смешно.

(Гл. II, строфа XIV)

Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный,
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
Ho эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Co славой красных каблуков
И величавых париков.

Кому не скучно лицемерить,
Различно повторять одно,
Стараться важно в том уверить,
В чем все уверены давно,
Все те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых не было и нет
У девочки в тринадцать лет!
Кого не утомят угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
Обманы, сплетни, кольцы, слезы,
Надзоры теток, матерей,
И дружба тяжкая мужей!
(Гл. IV, строфы VII-VIII)

Любви все возрасты покорны;
Ho юным, девственным сердцам
Ее порывы благотворны,
Как бури вешние полям:
В дожде страстей они свежеют,
И обновляются, и зреют —
И жизнь могущая дает
И пышный цвет, и сладкий плод,
Ho в возраст поздний и бесплодный
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвой след:
Так бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают все вокруг.
(Гл. VIII, строфа XXIX)

6) Авторские отступления о современном обществе, нравах, вкусах, образовании, молодежи:

Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава Богу,
У нас немудрено блеснуть.

(Гл. I, строфа V)

Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел;
Кто странным снам не предавался,
Кто черни светской не чуждался,
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат,
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
Кто славы, денег и чинов
Спокойно в очередь добился,
О ком твердили целый век:
N.N. прекрасный человек.

Ho грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана,
Что изменяли ей всечасно,
Что обманула нас она;
Что наши лучшие желанья,
Что наши свежие мечтанья
Истлели быстрой чередой,
Как листья осенью гнилой.
Несносно видеть пред собою
Одних обедов длинный ряд,
Глядеть на жизнь, как на обряд,
И вслед за чинною толпою
Идти, не разделяя с ней
Ни общих мнений, ни страстей,

(Гл. VIII, строфа X-XI)

7) Авторские отступления о Москве:

Москва... как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон
Последним счастьем упоенный
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля;
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
He праздник, не приемный дар,
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Отселе, в думу погружен,
Глядел на грозный пламень он.

8) Авторские отступления о романе:

Я думал уж о форме плана
И как героя назову;
Покамест моего романа
Я кончил первую главу;
Пересмотрел все это строго;
Противоречий очень много,
Ho их исправить не хочу;
Цензуре долг свой заплачу
И журналистам на съеденье
Плоды трудов моих отдам;
Иди же к невским берегам,
Новорожденное творенье,
И заслужи мне славы дань:
Кривые толки, шум и брань!
(Гл. I, строфа LX)

9) Авторские отступления о дорогах России и ее будущем:

Когда благому просвещенью
Отдвинем более границ,
Co временем (по расчисленью
Философических таблиц
Лет чрез пятьсот) дороги, верно,
У нас изменятся безмерно:
Шоссе Россию здесь и тут,
Соединив, пересекут.
Мосты чугунные чрез воды
Шагнут широкою дугой,
Раздвинем горы, под водой
Пророем дерзостные своды,
И заведет крещеный мир
На каждой станции трактир.
Теперь у нас дороги плохи,
Мосты забытые гниют,
На станциях клопы да блохи
Заснуть минуты не дают;
Трактиров нет. В избе холодной
Высокопарный, но голодный
Для виду прейскурант висит
И тщетный дразнит аппетит,
Меж тем как сельские циклопы
Перед медлительным огнем
Российским лечат молотком
Изделье легкое Европы,
Благословляя колеи
И рвы отеческой земли.
(Гл. VII, строфы XXXIII-XXXIV)

10) Авторские отступления о дуэли и убийстве

Приятно дерзкой эпиграммой
Взбесить оплошного врага;
Приятно зреть, как он, упрямо
Склонив бодливые рога,
Невольно в зеркало глядится
И узнавать себя стыдится;
Приятней, если он, друзья,
Завоет сдуру: это я!
Еще приятнее в молчанье
Ему готовить честный гроб
И тихо целить в бледный лоб
На благородном расстоянье;
Ho отослать его к отцам
Едва ль приятно будет вам.
(Гл. VI, строфа XXXIII)

11) Авторские отступления о балах, о женских ножках, о вине, о кухне, об альбомах:

Во дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма...

(Гл. I, строфа XXIX)

Конечно, вы не раз видали
Уездной барышни альбом,
Что все подружки измарали
С конца, с начала и кругом.

Тут непременно вы найдете
Два сердца, факел и цветки;
Тут, верно, клятвы вы прочтете
В любви до гробовой доски;
Какой-нибудь пиит армейский
Тут подмахнул стишок злодейский.
В такой альбом, мои друзья,
Признаться, рад писать и я,
Уверен будучи душою,
Что всякий мой усердный вздор
Заслужит благосклонный взор
И что потом с улыбкой злою
He станут важно разбирать,
Остро иль нет я мог соврать.

Ho вы, разрозненные томы
Из библиотеки чертей,
Великолепные альбомы,
Мученье модных рифмачей,
Вы, украшенные проворно
Толстого кистью чудотворной
Иль Баратынского пером,
Пускай сожжет вас божий гром!
Когда блистательная дама
Мне свой in-quarto подает
И дрожь и злость меня берет,
И шевелится эпиграмма
Во глубине моей души,
А мадригалы им пиши!
(Гл. IV, строфы XXVIII — XXX)
Печать Просмотров: 304618