1. Семейство Туркиных.
2. Образ земского врача, недавно приехавшего в город С.
3. Утраченная любовь.
4. Раздражение доктора Старцева от обывателей и постепенное превращение его в одного из них.
Старцев вспомнил про бумажки, которые он по вечерам вынимал из карманов с таким удовольствием, и огонек в душе погас.
А. П. Чехов
На протяжении всего рассказа прослеживается история семейства Туркиных, которая, по мнению общества провинциального города, считалась самой талантливой и образованной. Почему именно Туркины? Возможно, потому, что отец семейства, Иван Петрович, умел подать себя и членов своей семьи как людей творческих и одаренных. А для провинции умение ставить любительские спектакли, играть на рояле и писать домашние повести и романы, наверное, считалось настоящим талантом. Кроме того, Туркины развлекали гостей своими милыми фразочками и шуточками и «выступлением» своего лакея Павлуши, который вставал в определенную позу, поднимал руку вверх и говорил «Умри, несчастная!» Это было забавно. Следует отметить и тот немаловажный факт, что дом Туркиных отличался еще и гостеприимством: «В их большом каменном доме было просторно и летом прохладно, половина окон выходила в старый тенистый сад, где весной пели соловьи; когда в доме сидели гости, то в кухне стучали ножами, во дворе пахло жареным луком — и это всякий раз предвещало обильный и вкусный ужин».
Среди посетителей Туркиных был и земский врач Дмитрий Ионович Старцев. Скорее всего он был тогда молодым. В начале рассказа об этом человеке говорится то, что практика у него была в Дялиже. Сам Дмитрий Ионыч любил ходить пешком, гулять в саду, и, с некоторых пор, гостить у Туркиных. Но ходил он к этому интеллигентному семейству из-за одной лишь Екатерины Ивановны, дочери Ивана Петровича и Верь Иосифовны, которая играла на рояле и мечтала поехать поступать в консерваторию. Что же привлекло Дмитрия Ионыча в этой восемнадцатилетней девушке? «Выражение у нее было еще детское и талия тонкая, нежная; и девственная, уже развитая грудь, красивая, здоровая, говорила о весне, настоящей весне». И уже потом, когда Котик (так ласково называли Екатерину Ивановну родители) играла на рояле пассаж, доктор Старцев заметил, что она «розовая от напряжения, сильная, энергичная, с локоном, упавшим на лоб, очень нравилась ему. После зимы, проведенной в Дялиже, среди больных и мужиков, сидеть в гостиной, смотреть на это молодое, изящное и, вероятно, чистое существо и слушать эти шумные, надоедливые, но все же культурные звуки, — было так приятно, так ново...». Дмитрию Ионычу нравилось разговаривать с этой милой и умной девушкой, она его даже восхищала своей свежестью. От любви к Екатерине Ивановне молодой земский врач готов был на любой нелепый поступок: он даже принял на веру ее приглашение на кладбищенское свидание в такое странное время — одиннадцать часов ночи. И именно там, глубокой ночью на кладбище, к доктору Старцеву приходят по-настоящему светлые, возвышающие его над провинциальной обыденностью мысли: «...Сколько здесь, в этих могилах, зарыто женщин и девушек, которые были красивы, очаровательны, которые любили, сгорали по ночам страстью, отдаваясь ласке. Как, в сущности, нехорошо шутит над человеком мать-природа, как обидно сознавать это! Старцев думал так, и в то же время ему хотелось закричать, что он хочет, что он ждет любви во что бы то ни стало...». А как проникновенно, мудро и прекрасно он говорит Кате о своей любви: « О, как мало знают те, которые никогда не любили! Мне кажется, никто еще не описал верно любви, и едва ли можно описать это нежное, радостное, мучительное чувство, и кто испытал его хоть раз, тот не станет передавать его на словах...». Но вдруг все нежные, теплые надежды Дмитрия Ионыча разрушились, да и к тому же было задето его самолюбие: Котик ответила ему отказом. С тех пор, как говорится в последней главе, «за все время, пока он живет в Дялиже, любовь к Котику была его единственной радостью и, вероятно, последней». Любовь земского врача постепенно становится платонической и, странно, что Старцев не хочет делать ее взаимной, хотя это было вполне возможно. Ведь через четыре года уже сама Екатерина Ивановна искала встречи с Дмитрием Ионычем, приглашала его в сад, жаждала его любви. Но, с одной стороны, в душе доктора «зажегся огонек», а с другой — он часто внутренне повторял сам себе: «А хорошо, что я тогда не женился». Так и расстались они ни с чем.
Кем же стал в конце концов Дмитрий Ионыч Старцев? Обывателем, именитым, уважаемым, богатым и тяготеющим к накопительству провинциальным жителем. Хотя сам земской врач ненавидел обывателей, потому что «...опыт научил его мало-помалу, что пока с обывателем играешь в карты или закусываешь с ним, то это мирный, благодушный и даже неглупый человек, но стоит только за-говорить с ним о чем-нибудь несъедобном, например о политике или науке, как он становится в тупик или заводит такую философию, тупую и злую, что остается только рукой махнуть и отойти». Раздражали его обыватели и тем, что ничего не делали и ничем не интересовались. Но доктор постепенно, сам того не замечая, превращался в одного из них, страстно интересуясь только своим заработком: «Было у него еще одно развлечение, в которое он втянулся незаметно, мало-помалу, это — по вечерам вынимать из карманов бумажки, добытые практикой, и, случалось, бумажек — желтых и зеленых, от которых пахло духами, и уксусом, и ладаном, и ворванью, — было понапихано во все карманы рублей на семьдесят; и когда собиралось несколько сот, он отвозил в Общество взаимного кредита и клал там на текущий счет». Деньги заменили ему все: и семью, и друзей. Нажива стала главной целью его жизни. Власть денег была так сильна, что погасила в молодом еще человеке огонек проснувшейся любви к Котику, которая при благополучном исходе могла перерасти во взаимное чувство, а там — и в семью. Но, к сожалению, Дмитрий Ионыч, получив и славу, и почет, и богатство, и уважение, а в придачу еще и полноту с одышкой, стал ограниченным человеком и старым холостяком. Для кого же он все эти годы копил деньги? Только для одного себя? В конце произведения Старцева уже величают Ионычем, он изменился до неузнаваемости. «У него в городе огромная практика, некогда вздохнуть, и уже есть имение в два дома в городе, и он облюбовывает себе еще третий, повыгоднее... У него много хлопот, но все же он не бросает земского места; жадность одолела, хочется поспеть и здесь и там». И все бы это было славно, да только Екатерина Ивановна превратилась в старую деву, так и не дождавшись приезда Дмитрия Старцева.