Этому человеку с красными руками, не знающими перчаток, длинным и худым лицом «с широким лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету» не только довелось оказаться замеченным при входе в литературу, но и суждено было надолго в ней остаться.
Грубая, вульгарная фамилия - Базаров - не помешала ему на какое-то время даже стать кумиром большой части молодежи в годы, предшествовавшие крестьянской реформе 1861 года.
В литературе он стал первым из тех, для кого нигилизм, демонстративная фронда и революционность оказались куда притягательнее передаваемой из поколения в поколение чести смолоду. «Это все романтизм, чепуха, гниль, художество», - безапелляционно определит Евгений Базаров, когда разговор зайдет о воспитании. И небрежно, как это он часто делал, произнесет одну из своих знаменитых афористичных фраз: «Всякий человек сам себя воспитать должен - ну хоть как я, например...»
Будучи представителем нового поколения и выразителем новых взглядов, Базаров решительно отвергает саму возможность заслуг и пользы устаревших, не возрастом, а образом мыслей, людей «старого века», вроде Николая и Павла Кирсановых. Для него слушать «отцов», понимать их, ценить, принимать во внимание их опыт, даже обращать на них хоть какое-то внимание - занятие пустое и никчемное.
«Пойдем лучше смотреть жука», - скажет Базаров, и Аркадий покорно отправится вслед за ним в комнату, в которой с приездом Евгения установился «какой-то медицинско-хирургический запах, смешанный с запахом дешевого табаку». Этот хирургический запах почему-то, признаюсь, вызывает у меня звуковую ассоциацию с популярной некогда песней «Отречемся от старого мира...».
«В принсипы не верит, а в лягушек верит», - заметил Павел Петрович, имея в виду Базарова. Мне кажется, он все же ошибался. Люди наподобие Базарова не верят ни в принципы, ни в лягушек. Они верят исключительно в себя, в собственные идеи и принципы, установленные ими самими. Без принципов, разделяемых и другими людьми, могут жить лишь безнравственные люди.
Базаров, даром что лекарский сын, из тех, для кого великая история начинается исключительно и непосредственно с них. В этом он, к сожалению, не одинок. И когда в звуке его голоса учтивому Павлу Петровичу слышится что-то грубое, почти дерзкое, то грубость и дерзость вполне соответствуют сути нового, революционного принципа-лозунга, впоследствии названного большевистским: «Кто не с нами, тот против нас».
Не потому ли так популярна в отечественной литературе извечная русская забава - кулачный бой, где по одну сторону непременно отсталые, косные «отцы», а по другую - прогрессивные «дети»?
Прогресс, безусловно, дело хорошее. Если, конечно, он в равной мере служит и «отцам» и «детям», и старым и новым. Только в российской истории он почему-то разводит их по разные стороны баррикады. И в глазах «отцов» «дети» оказываются всенепременно карбонариями и не желают «учиться, на старших глядя». В тазах же «детей» их далеко не всегда даже седые «отцы», как ни грустно видеть и слышать, «что старее, то хуже». Как изволил выразиться Чацкий:
За древностию лет
К свободной жизни их вражда непримирима.
Сужденья черпают из забытых газет
Времен Очаковских и покоренья Крыма;
Всегда готовые к журьбе,
Поют все песнь одну и ту же...
Ну чему и у кого тут учиться? Обращение к «Горю от ума» не может не напомнить мне слова И. Гончарова, говорившего, что людям никуда не уйти от совета «учиться, на старших глядя», с одной стороны, и от жажды стремиться от рутины к «свободной жизни» вперед и вперед - с другой.
С Базаровых ведь и впрямь начиналась революционная эпоха. Просто Кирсановы об этом еще не догадывались. Сегодня мы уже знаем, что будет потом, чем все закончится. Но нам, однако, следует вернуться к тому времени, чтобы взглянуть, как и с чего все начиналось.
Ведь если говорить о трагизме образа Базарова, то он заключается прежде всего в том, чад незаурядный по своей сути человек не только для себя избирает тупиковый (не сознавая этого) путь движения, но и толкает (уже сознательно) на этот путь других.
Да, это был умный человек, еще раз подтвердивший грибоедовское утверждение о том, что в России «горе от ума». Это был человек, которого, как Чацкого или Онегина, не устраивали традиционные устои общества, и одинок он был ничуть не меньше тех же Чацкого и Онегина. В этом смысле он тоже оказался «лишним человеком», хотя был разночинцем, а вовсе не дворянином. В финале романа его ждала смерть, что позволяет вспомнить другого не менее известного литературного героя - Печорина, умершего от яда эгоизма. Базаров умирает от трупного яда, тем самым как бы подтверждая, что смерть была в нем самом. Если вдуматься, эгоистом он был не меньшим, чем Печорин.
По большому счету, он вовсе не любит людей, о благе которых он, казалось бы, печется. Вернее, они, люди, для него некая безликая масса, годная разве что на то, чтобы утвердить свое превосходство над ней. Базаров убежден, что он единственно достойная личность, имеющая право на успех. А остальные? «Люди - что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждой отдельной березой» — такова очередная его афористичная фраза, красноречиво показывающая истинное отношение к людям. Так что презирает и не принимает во внимание Базаров не только «стариков» Николая и Павла Кирсановых, но и «новых» людей - Ситникова и Кукшину и вообще весь род человеческий.
Впрочем, ум не единственное достоинство Евгения Базарова. «Только своим трудом нужно добиваться цели», - изрекает он, хотя на протяжении романа ничего, кроме опытов над лягушками и сбора трав во время прогулок, полезного не сделает.
Как нетерпимость к людям не единственное его сильное чувство, точно так же он не любит, отрицает и красоту, природу, эстетическое наслаждение. И на все у него находится своя афористичная фраза: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник». Ну точь-в-точь по Некрасову:
.. .Кого хочу - помилую,
Кого хочу - казню.
Только живая, не литературная, отечественная история показала, что реальные Базаровы и людей что-то не миловали, и природу предпочитали казнить. И вообще, созидать-то Базаров ничего не умел-уже одна эта черта не могла не привести его к трагическому концу. Этот «человек дела» способен только разрушать, как он сам говорит: «Сначала нужно место расчистить...»
Базаров утверждал, что такие люди, как Павел Петрович Кирсанов, не нужны обществу. Читая сегодня роман Тургенева, я не могу не задать вопрос: а нужны ли обществу такие, как Базаров? Не хочу становиться в позу тургеневского нигилиста, но вижу трагизм, нет, не образа, а самого Базарова прежде всего в том, что спустя почти полтора столетия вынуждена задавать свой трагический для него вопрос.
И не могут спасти его ни очевидная обреченность старого мира, ни свершившееся торжество демократов-разночинцев над аристократией, ни умение заставить других слушать себя, ни новые идеи, ни посвящение себя достижению великой, по его мнению, цели. Потому что никакая цель не оправдывает средства, которые человек выбирает для ее достижения. А Базаров из тех, кто готов идти по головам других людей. И эта его глубоко бесчеловечная суть ничем, кроме трагедии, обернуться не может.
Симпатизировал ему сам Тургенев или нет, но он сумел показать главное - такой Евгений Базаров, каким он представлен в романе, заслуживает только трагического исхода. Жизнь Базарова оказалась бесплодной. Поэтому на последних страницах произведения мы и читаем о пришедшей к нему смерти. И в таком финале, уготованном ему автором, можно увидеть пророческую тревогу Тургенева за будущее России.