План пересказа
1. Царевич Дмитрий убит, Борис Годунов отказывается принять власть.
2. Народ умоляет Бориса стать царем, и он внимает этим мольбам.
3. Разговор Григория Отрепьева и отца Пимена.
4. Побег Григория из монастыря.
5. Выходит царский указ о поимке беглого монаха.
6. Московская знать узнает о появлении в Кракове царевича Дмитрия и подозревает, что это самозванец.
7. Григорий Отрепьев, выдавая себя за Дмитрия, получает поддержку поляков.
8. Он влюбляется в Марину Мнишек и открывает ей, что он самозванец.
9. Войска под предводительством Лжедмитрия одерживают победы над русскими войсками.
10. Царь Борис внезапно умирает, завещая власть Федору.
11. Среди бояр смятение. Некоторые хотят установления власти Лжедмитрия.
12. Легенда о якобы чудесно спасшемся царевиче Дмитрии.
13. Мосальский сообщает о самоубийстве Марии Годуновой и ее сына.
14. Народ безмолвствует в ответ на предложение бояр радоваться возвращению царевича Дмитрия Ивановича.
Пересказ
КРЕМЛЕВСКИЕ ПАЛАТЫ (1598 г., 20 февраля). Князья Шуйский и Воротынский разговаривают о Борисе, который заперся в монастыре с сестрою и отказывается от «благословения на державу». Все его уговаривают: и патриарх, и бояре, и народ. Оба горюют о зря убитом маленьком царевиче Димитрии, если Годунов отказывается от престола. Они почти уверены в том, что злодеяние совершено по его приказанию. Но «царь на все глядел глазами Годунова, всему внимал ушами Годунова». Шуйский поражается тому, что «Вчерашний раб, татарин, зять Ма-люты, / Зять палача и сам в душе палач, / Возьмет венец и бармы Мономаха...» Потом думают, что и они могли бы взойти на престол. Они ведь князья «Природные, и Рюриковой крови». Видят в окно, что народ разошелся. Наверное, что-то произошло.
КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ. Народ волнуется: «О, Боже мой, кто будет нами править? О горе нам!» Потом выходит дьяк Щелка-нов и говорит: «Завтра опять "Мы все пойдем молить царицу вновь, / Да сжалится над сирою Москвою / И на венец благословит Бориса"».
ДЕВИЧЬЕ ПОЛЕ. НОВОДЕВИЧИЙ МОНАСТЫРЬ. Народ шумит, прислушивается к тому, что творится в монастыре. Поднимается вой и плач: «Ах, смилуйся, отец наш! властвуй нами! Будь наш отец, наш царь!», а одна баба бросает своего ребенка на землю, чтобы тот плакал. Одни плачут, другие выжимают из себя слезы. Потом вдруг народ восклицает: «Венец над ним! он царь! он согласился!»
КРЕМЛЕВСКИЕ ПАЛАТЫ. Новый царь говорит, что принял власть «со страхом и смиреньем». Потом все собираются поклониться гробам «почиющих властителей России» и устроить пир. И бояре с Борисом уходят. Остаются Шуйский и Воротынский. Воротынский напоминает Шуйскому об их разговоре насчет того, что они могли бы взбунтовать народ и сами взяться за царствование. Шуйский, «хитрый царедворец», отказывается.
НОЧЬ. КЕЛЬЯ В ЧУДОВОМ МОНАСТЫРЕ (1603 г.). Отец Пимен заканчивает свою летопись, Григорий спит. Потом просыпается встревоженный и повествует свой сон: «Мне снилося, что лестница крутая / Меня вела на башню; с высоты. / Мне виделась Москва, что муравейник; / Внизу народ на площади кипел / И на меня указывал со смехом,.. / И три раза мне снился тот же сон». Пимен успокаивает его, говоря, что дело все в его молодой крови, рассказывает ему, что он видел за все годы, покуда писал летопись. А Григорий интересуется смертью Димитрия-царевича, поскольку Пимен был в то время в Угличе.
Пимен рассказывает: «Привел меня Бог видеть злое дело, / Кровавый грех... Наутро в час обедни / Вдруг слышу звон, ударили в набат, / Крик, шум. Бегут на двор царицы. / Я спешу туда ж -а там уже весь город. / Гляжу: лежит зарезанный царевич; / А тут народ, остервеняеь, волочит безбожную предательницу-мамку... / Вдруг меж их, свиреп, от злости бледен, является Иуда Битяговский...» Пимен гасит лампаду, а Григорий про себя: «Борис, Борис! все пред тобой трепещет, / Никто тебе не смеет и напомнить / О жребии несчастного младенца... / Не уйдешь ты от суда мирского, как не уйдешь от Божьего суда».
ПАЛАТЫ ПАТРИАРХА. Игумен Чудова монастыря докладывает о том, что из монастыря сбежал Григорий Отрепьев, который был поручен отцу Пимену. «Он был весьма грамотен: читал наши летописи, сочинял каноны святым...» Патриарх в бешенстве: «Уж эти мне грамотеи! что еще выдумал! буду царем на Москве! Ах, он сосуд диавольский!.. Поймать и сослать на вечное покаяние!»
ЦАРСКИЕ ПАЛАТЫ. Один стольник другому говорит, что царь заперся с каким-то колдуном. Входит царь: «Достиг я высшей власти; / Шестой уж год я царствую спокойно. Но счастья нет в моей душе... / Предчувствую небесный гром и горе... Я думал свой народ / В довольствии, во славе успокоить, / Щедротами любовь его снискать - / Но отложил пустое попеченье: / Живая власть для черни ненавистна, / Они любить умеют только мертвых». Бориса Годунова мучает совесть за убийство царевича.
КОРЧМА НА ЛИТОВСКОЙ ГРАНИЦЕ. Григорий Отрепьев в облике мирянина в доме у хозяйки вместе с бродягами-чернецами Михаилом и Варлаамом. Бродяги просят мирянина выпить с ними вина, тот отказывается. Григорий интересуется у хозяйки: «А далече ли до Луевых гор?» Хозяйка отвечает, что недалеко, но пройти к ним будет сложно, так как везде «заставы царские да сторожевые приставы».
Мимо избы идут приставы, самозванец волнуется, хочет спрятаться, да негде. Приставы входят, спрашивают у всех, кто кем является, достают царский указ о поимке Гришки Отрепьева. Приставы подозревают, что беглец — Мисаил. Просят кого-нибудь из грамотных прочитать указ, Григорий отзывается и читает: «Чудова монастыря недостойный чернец Григорий... впал в ересь и дерзнул, наученный диаволом, возмущать святую братию всякими соблазнами и беззакониями... царь повелел изловить его...» Приставы добавляют: «И повесить».
Потом Григорий начинает описывать внешность Мисаила, как будто это написано в указе. Тут Варлаам, перепугавшись, вспоминает грамоту: «Я давно не читывал и худо разбираю, а тут уж разберу, как дело до петли доходит... А лет ему от роду двадцать... А ростом он мал, грудь широкая, одна рука короче другой, глаза голубые, волоса рыжие, на щеке бородавка, на лбу другая». Все смотрят на Григория, тот вынимает кинжал, а потом бросается в окно, приставы за ним.
МОСКВА. ДОМ ШУЙСКОГО. В доме ужин и множество гостей, все поднимают бокалы за государя. Потом все уходят, остаются хозяин дома и Афанасий Михайлович Пушкин. Пушкин говорит: «Странную племянник пишет новость. Сын Грозного... / По манию Бориса убиенный... Димитрий жив». Шуйский удивляется, Афанасий Михайлович продолжает: «Да слышно, он умен, приветлив, ловок, / По нраву всем. Московских беглецов / Обворожил. Латинские попы с ним заодно. / Король его ласкает / И, говорят, подмогу обещал». Шуйский уверен, что это самозванец.
ЦАРСКИЕ ПАЛАТЫ. Царевич Феодор чертит географическую карту, Ксения, царевна, тоскует по убиенному царевичу. Входит царь, а через некоторое время — Семен Годунов. Он провожает Ксению с мамкой в свои покои и сообщает, что прибыл гонец Пушкина из Кракова и что Пушкин после этого уже разговаривал с Шуйским. Царь приказывает гонца схватить, а за Шуйским послать.
Входит Шуйский, докладывает, «Что в Кракове явился самозванец / И что король и паны за него». Государь не понимает, тогда Василий Шуйский продолжает: «Конечно, царь: сильна твоя держава... / Но знаешь сам: бессмысленная чернь изменчива, мятежна, суеверна... / Для истины глуха и равнодушна, / А баснями питается она... / Так если сей неведомый бродяга / Литовскую границу перейдет, / К нему толпу безумцев привлечет / Димитрия воскреснувшее имя».
Царь в бешенстве. Он провожает за дверь царевича Феодора и спрашивает, был ли по правде убит царевич Димитрий или произошла подмена? Шуйский искренне отвечает, что он сам видел его труп в соборе. Годунов успокаивается и просит его удалиться, а сам переводит дух: «Я чувствовал: вся кровь моя в лицо мне кинулась — и тяжко опускалась... / Так решено: не окажу я страха, — / Но презирать не должно ничего. / Ох, тяжела ты, шапка Мономаха!»
КРАКОВ. ДОМ ВИШНЕВЕЦКОГО. Григорий уверен, что русский народ его поддержит, а pater Черниковский благословляет его. Входит толпа русских и поляков. Самозванец говорит всем: «Товарищи! мы выступаем завтра / Из Кракова. Я, Мнишек, у тебя / Остановлюсь в Самборе на три дня... / Прелестную Марину я надеюсь увидеть там... / Сыны славян, я скоро поведу / В желанный бой дружины ваши грозны». Потом у него «просят меча и службы» Курбский, Хрущев, Карела, казак с Дона, присланный от вольных атаманов.
ЗАМОК ВОЕВОДЫ МНИШЕКА В САМБОРЕ. Мнишек и Вишневецкий говорят, что мнимый Димитрий влюбился в Марину Мнишек (дочь Мнишека) и что, кроме нее, никого не видит. Отец радуется за дочь, ведь он и не думал, что она будет царицей: «Я только ей промолвил: ну, смотри! / Не упускай Димитрия!., и вот / Все кончено. Уж он в ее сетях». Марина во время танца тихо назначает Димитрию свидание в аллее у фонтана. Некие дама и кавалер обсуждают их. Кавалер: «Что в ней нашел Димитрий?.. Да, мраморная нимфа: глаза, уста без жизни, без улыбки...»
НОЧЬ. САД. ФОНТАН. Самозванец трепетно ждет Марину: «Мне вечная неволя угрожала, / За мной гнались - я духом не смутился... / Но что ж теперь теснит мое дыханье?»
Появляется Марина, она холодна: «Я требую, чтоб ты души своей / Мне тайные открыл теперь надежды, / Намеренья и даже опасенья...» Димитрию не до этого, он хочет забыть обо всех трудностях и опасностях в объятиях девушки. Марина напоминает ему: «Стыдись; не забывай / Высокого, святого назначенья: / Тебе твой сан дороже должен быть...» Самозванец начинает сомневаться в чувствах Марины: «Не говори, что сан, а не меня / Избрала ты... Нет! полно: / Я не хочу делиться с мертвецом. / Нет, полно мне притворствовать!.. / твой Димитрий давно погиб, зарыт - и не воскреснет... / я бедный черноризец... Что скажешь ты, / надменная Марина?»
Димитрий падает на колени перед ней. Марина гневно просит встать «бедного самозванца». И он дает зарок: «Клянусь тебе, что сердца моего / Ты вымучить одна могла признанье. / Клянусь тебе, что никогда, нигде... / Сих тяжких тайн не выдаст мой язык». Марина его пугает, говорит, что сама откроет тайну. Самозванец, переступая через чувства: «Не мнишь ли ты, что я тебя боюсь? / Что более поверят польской деве, / Чем русскому царевичу?.. / Димитрий я иль нет — что им за дело? / Но я предлог раздоров и войны,... и тебя, / Мятежница! поверь, молчать заставят». Марина отвечает: «Наконец я слышу речь не мальчика, но мужа... / Но - слышит Бог - .../ Пока тобой не свержен Годунов, / Любви речей не буду слушать я».
ГРАНИЦА ЛИТОВСКАЯ (1604 г.). Курбский радуется русской границе: «Святая Русь, Отечество! / Я твой! Чужбины прах с презреньем отряхаю...» Самозванец идет с поникшей головой: «Как счастлив он! как чистая душа / В нем радостью и славой разыгралась...» Полки скачут вперед через границу.
ЦАРСКАЯ ДУМА. Царь посылает Трубецкого и Басманова «смирить безумца». Патриарх благословляет его. Потом рассказывает тайну, которую ему поведал старец в год, когда Годунов взошел на трон. В «младых летах» старец ослеп, затем долго и напрасно лечился. Но однажды, когда он уже привык к своей | слепоте, ему во сне явился голос царевича Димитрия, который сказал: «Встань, дедушка, поди / Ты в Углич-град, в собор Преображенья; / Там помолись ты над моей могилкой, / Бог милостив... Царь небесный / Приял меня в лик ангелов своих, / И я теперь великий чудотворец!» И когда старец пришел туда и помолился перед гробом, он прозрел. Патриарх посоветовал перенести святые мощи в Кремль. Общее смущение, царь отирает лицо платком и соглашается.
РАВНИНА БЛИЗ НОВГОРОДА-СЕВЕРСКОГО (1604 г., 21 декабря). Битва между «самозванским» и «царским» войсками. Димитрий побеждает: «Довольно: щадите русскую кровь. Отбой!».
ПЛОЩАДЬ ПЕРЕД СОБОРОМ В МОСКВЕ. Народ ждет царя. Мальчишки смеются над юродивым. Потом царь выходит из собора, вокруг него бояре. Царь приказывает подать милостыню юродивому. Юродивый кричит: «Борис, Борис! Ни-колку маленькие дети обижают. Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича». Царь просит его помолиться за его душу, юродивый отказывается: «...молиться за царя Ирода -Богородица не велит».
СЕВСК. Войска самозванца схватили пленника. Димитрий допрашивает его, спрашивает о Годунове, о Москве. Тот отвечает: «...о тебе / Там говорить не слишком нынче смеют. / Кому язык отрежут, а кому / И голову...» Димитрий назначает бой на завтра. Многие сомневаются в успехе, так как царских войск больше.
ЛЕС. Все войско Лжедимитрия «побито в прах». Царевичу предлагают бежать.
МОСКВА. ЦАРСКИЕ ПАЛАТЫ. Царь сетует на то, что побежденный Лжедимитрий снова угрожает ему. Он хочет послать Басманова командовать царской дружиной. Царь уходит принимать «иноплеменных», просит Басманова подождать его. Через некоторое время бегут бояре: «Царь занемог... Царь умирает!.. На троне он сидел и вдруг упал — / Кровь хлынула из уст и из ушей». Царя выносят на стуле. Борис просит оставить с ним только царевича: «...я достиг верховной власти... чем? / Не спрашивай. Довольно: ты невинен, / Ты царствовать теперь по праву станешь. / Я, я за все один отвечу Богу...» Он советует сыну мудро управлять страной. Требует, чтобы бояре поклялись служить «усердием и правдой» Феодору. Начинается обряд пострижения Бориса. Он умирает.
СТАВКА. Басманов вводит Пушкина. Пушкин призывает пойти под власть Лжедимитрия. Басманов стоит за юного царя и отказывается. Пушкин уходит. Басманов переживает: «Он прав, он прав; везде измена зреет — / Что делать мне? Ужели буду ждать, / Чтоб и меня бунтовщики связали / И выдали Отрепьеву? Не лучше ль / Предупредить разрыв потока бурный / И самому... Но изменить присяге! / Но заслужить бесчестье в род и род!». Задумывается и, наконец, принимает решение: «Коня! трубите сбор».
ЛОБНОЕ МЕСТО. Пушкин сообщает народу: «Московские граждане, / Вам кланяться царевич приказал. / Вы знаете, как промысел небесный / Царевича от рук убийцы спас; / Он шел казнить злодея своего, / Но Божий суд уж поразил Бориса. / Димитрию Россия покорилась; / Басманов сам с раскаяньем усердным / Свои полки привел ему к присяге... / Подымите вы руку на царя / Законного, на внука Мономаха?» Народ послушен. Крики: «Да здравствует Димитрий, наш отец!., вязать Борисова щенка! Да гибнет род Бориса Годунова!»
КРЕМЛЬ. ДОМ БОРИСОВ. Стража у крыльца. Нищий просит милостыню у Феодора, тот отвечает: «Поди, старик, я беднее тебя, ты на воле». Кто-то из народа жалеет пленную семью Годунова, кто-то проклинает. Ксения в страхе замирает. В дом Бориса входят Голицын, Мосальский, Молчанов, Шерефединов, за ними стрельцы. Слышится шум в доме, женский крик. Мосальский является на крыльце и говорит народу: «Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы». Народ в ужасе молчит. Мосальский продолжает: «Что ж вы молчите? кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!» Народ безмолвствует.