Тема предназначения поэта и поэзии является традиционной для русской литературы. Она прослеживается в творчестве Державина, Кюхельбекера, Рылеева, Пушкина, Лермонтова. Некрасов также уделил этой теме большое внимание. Кюхельбекер первым, до Пушкина и Лермонтова, назвал поэта «пророком». И это звание обязывало поэта посвятить жизнь борьбе за идеалы свободы, добра и справедливости. Пушкин, близкий к декабристским кругам, после разгрома восстания 1825 года написал своего «Пророка», сходного по духу с кюхельбекеровским. Глас Бога взывает к поэту: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, исполнись волею моей, и, обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей».
Пророк М. Ю. Лермонтова уже другой. Он также наделен даром всевидения, но если пушкинский пророк идет к людям, стремится донести до них близкие поэту идеалы, то лермонтовский бежит от людей в пустыню. Его отвергают, и он не находит в себе сил для борьбы.
Поэт в понимании Некрасова — это пророк, которого к людям «послал бог гнева и печали», его путь тернист, потому что он идет с «карающей лирой», негодуя и обличая. Поэт понимает, что снискать всеобщую любовь таким образом невозможно:
Его преследуют хулы:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.
Но его позиция: «Не может сын глядеть спокойно на горе матери родной», — есть позиция поэта-гражданина.
Наиболее полно некрасовское кредо изложено в стихотворении «Поэт и гражданин» (1856). Написанное в форме диалога, оно представляет собой полемику с широко распространенной в то время теорией «чистого искусства»:
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Главная мысль, которая утверждается Некрасовым в этом споре, звучит как лозунг, как призыв: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Эта идея звучит и в стихотворении «Элегия», которое начинается строками:
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая страдания народа
И что поэзия забыть ее должна.
Не верьте, юноши, не стареет она.
В стихотворении «Сеятелям» Некрасов призывает молодежь сеять «разумное, доброе, вечное», так как семена разума, просвещения обязательно дадут всходы, за которые «спасибо вам скажет сердечное русский народ».
Идеал поэта — борца за свободу Некрасов представил в поэме «Кому на Руси жить хорошо» в образе Гриши Добросклонова, которому «судьба готовила путь славный, имя громкое народного заступника, чахотку и Сибирь». Прототипом Гриши Доброскпонова является, безусловно, Добролюбов, о котором Некрасов в стихотворении, посвященном третьей годовщине его смерти, сказал:
Какой светильник разума угас!
Какое сердце биться перестало!
В произведениях Некрасова очень часто встречаются обращения к Музе, которая вдохновляла его творчество и которой он служил («Муза», «Вчерашний день часу в шестом», «Угомонись, моя Муза задорная!», «О, Муза! Я у двери гроба» и другие). Причем перед нами возникает не образ прекрасной женщины, богини, а образ страдающей крестьянки:
Вчерашний день часу в шестом
Зашел я на Сенную.
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни звука из ее груди,
Лишь бич свистал, играя,
И Музе я сказал: «Гпяди!
Сестра твоя родная!»
«Кнутом иссеченная Муза», «Муза мести и печали» — такова поэзия Некрасова.
Поэтическим завещанием поэта можно назвать стихотворение «Элегия», близкое по теме «Памятнику» А. С. Пушкина. Но Некрасов утверждает совершенно иное понимание роли поэта:
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру, неведомый ему,
Но я ему служил — и сердцем я спокоен.
И сам Некрасов твердо следовал избранным принципам: был поэтом-трибуном, поэтом-гражданином, патриотом — певцом своей родины.