«Все математики, с которыми мне приходилось встречаться в школе и после школы, были людьми неряшливыми, слабохарактерными и довольно гениальными».
А вот один математик в нашей школе отличался от всех других. Он не был ни слабохарактерным, ни тем более неряшливым.
«Звали его Харлампий Диогенович. Как и Пифагор, он был по происхождению грек». Появился он в нашем классе с нового учебного года...
Он сразу же установил в нашем классе образцовую тишину. Тишина стояла такая жуткая, что иногда директор испуганно распахивал дверь, потому что не мог понять, на месте мы или сбежали на стадион.
Стадион находился рядом со школьным двором...»
Дети часто сбегали на стадион, что очень раздражало директора школы. Но только не с уроков математики!
Учитель умеет тонко высмеять провинившегося ученика. Никто не хочет оказаться объектом его остроумия.
Он «властно и спокойно держал класс в руках... Списывать у него было почти бесполезно, потому что он сразу узнавал списанную работу и начинал высмеивать ее...
Ученик, отступающий от школьных правил, — не лентяй, не лоботряс, не хулиган, а просто смешной человек. Вернее, не просто смешной, на это, пожалуй, многие согласились бы, но какой-то обидно смешной. Смешной, не понимающий, что он смешной, или догадывающийся об этом последним...
Весь класс над тобой смеется. Все смеются против одного».
Однажды объектом высмеивания оказывается и герой-рассказчик. Он не сумел решить домашнюю задачу. И отмахнулся: наверное, в учебнике ответ неправильный!
«Рядом со мной сидел тихий и скромный ученик. Звали его Адольф Комаров. Теперь он себя называл Аликом и даже на тетради писал Алик, потому что началась война и он не хотел, чтобы его дразнили Гитлером. Все равно все помнили, как его звали раньше, и при случае напоминали ему об этом.
Я любил разговаривать, а он любил сидеть тихо. Нас посадили вместе, чтобы мы влияли друг на друга, но, по-моему, из этого ничего не получилось. Каждый остался таким, каким был».
Адольф задачу решил. Герою становится все более неуютно. Но вдруг в класс заглядывает медсестра. В школе делают прививки против тифа. Уж лучше прививки, чем быть высмеянным со своей нерешенной задачей!
«Уколов я не боялся, потому что мне делали массу уколов от малярии, а это самые противные из всех существующих уколов».
Но белые халаты ищут пятый «А». Мальчик учится в пятом «Б».
— Можно, я им покажу, где пятый «А»? — сказал я, обнаглев от страха.
... Этот класс был в одном из флигелей при школьном дворе, и докторша в самом деле могла запутаться...»
Врач говорит, что классу «Б» уколы будут делать на следующем уроке. Мальчик, в надежде избежать позора на уроке математики, выдумывает, что класс «Б» на следующем уроке организованно идет в музей.
Доктор и медсестра решают идти в пятый «Б» . Многие дети боятся уколов, особенно Алик Комаров.
«С каждой минутой он делался все строже и бледней. Он не отрываясь смотрел на докторскую иглу...
Спина его от напряжения была твердая, как доска...»
Алик чуть не упал в обморок во время укола. Рассказчик же, прозванный врачами «малярик», ведет себя героически.
Но вот процедура закончена.
— Откройте окно, — сказал Харлампий Диогенович, занимая свое место. Он хотел, чтобы с запахом лекарства из класса вышел дух больничной свободы.
— Как известно, Геракл совершил двенадцать подвигов... — сказал он. — Один молодой человек захотел исправить греческую мифологию.
И совершил тринадцатый подвиг...
Мы сразу по его голосу поняли, до чего это был фальшивый и никудышный подвиг, потому что, если бы Гераклу понадобилось совершить тринадцать подвигов, он бы сам их совершил, а раз он остановился на двенадцати, значит, так оно и надо было и нечего было лезть со своими поправками.
— Геракл совершал свои подвиги как храбрец. А этот молодой человек совершил свой подвиг из трусости...»
Хитрец все-таки вызван к доске. В домашней задаче речь идет об артиллерийском снаряде.
— Артиллерийский снаряд... — бормочет школьник.
Харлампий Диогенович высмеивает его:
— Вы проглотили снаряд? Тогда попросите военрука, чтобы он вас разминировал...
Весь класс смеялся.
«Смеялся Сахаров, стараясь во время смеха не переставать быть отличником. Смеялся даже Шурик Авдеенко, самый мрачный человек нашего класса, которого я же спас от неминуемой двойки.
Смеялся Комаров, который, хоть и зовется теперь Аликом, а как был, так и остался Адольфом».
«С тех пор я стал серьезней относиться к домашним заданиям... Позже я заметил, что почти все люди боятся показаться смешными. Особенно боятся показаться смешными женщины и поэты...
Конечно, слишком бояться выглядеть смешным не очень умно, но куда хуже совсем не бояться этого ».